Народ сразу повскакивал из-за столов, и многие ринулись в ту сторону, вдобавок издалека послышались полицейские свистки. Откуда-то взялся мощный прожектор и осветил верхушку колеса, выхватив из темноты, барахтающегося человека, привязанного за ноги к одной из перекладин, который и издавал крики да завывания. Через какое-то время общими усилиями полиции и персонала его удалось снять и бедолагу повели к карете скорой помощи, практически мимо нашей кафешки, с опухшими подбитыми глазами, переломанным, кровоточащим носом, и отсутствием передних зубов, к тому же он придерживал и баюкал свою правую руку, то ли сломанную то ли вывихнутую.
— Мам, это же тот дяденька что обзывал Пяточку. Что с ним случилось? – громко зашептала Сами, указывая на потерпевшего.
— А ты разве не видишь. С качели упал. Ай —я-яй, какой не осторожный дяденька! – ответил я вместо девушки, а затем снова обратился к Самой'. – Так, о чем ты там вещала, что-то про мужчин?
— Забудь, я просто прикусила свой острый язычок, и доедаю пирожное.
Назаказывали девчонки столько что едва сумели все доесть, да и то на последних порциях нет-нет да и оставались сиротливые кусочки недоеденных блюд. У всех, кроме Пяточки. Та хоть и не чудила в этот раз, но и оставлять за собой хоть что-то съедобное даже и не думала, поэтому полностью почистив свои порции она начала хищно присматриваться к объедкам на столе.
— Как у нее может столько влезть, это же противоестественно? – удивилась Самая'.
— Синдром бродячей собаки. Они едят постоянно, могут не могут – про запас. Потому что завтра, возможно, не достанется ничего. Надеюсь, она самостоятельно отвыкнет от этой дурацкой привычки, иначе придется ограничивать силой.
— Какой ужас, при таких ограничениях возможны истерики и нервные срывы. Все это очень плохо может сказаться на детской психике.
— Главное, чтоб нервный срыв не случился со мной, тогда пострадает не одна психика. А ее истерики мы переживем. Кстати, а что это там такое танцует народ, на кантри похоже?
— Это наш народный танец сальтапо, танец быстрый и парный, но выучить легко. Если хочешь, могу научить! – предложила девушка, и при этом глаза ее загорелись так ярко, что я понял – придется учить, и возможно допоздна.
— Танцы — это конечно, хорошо. Но куда девать ребятню, Сами с Пяточкой не справится по любому.
— А пусть идут с нами, там есть маленькая площадка для детей, пусть тоже потанцуют. – Самая' хотела танцевать, и ее было не остановить.
Все оказалось, как и предвидела девушка. Танец я освоил быстро, и уже на третьем круге лихо отплясывал с раскрасневшейся партнершей. Пяточке тоже понравились танцы. Хотя для нее это было, взяться с Сами за руки и кружить до упаду, что с ней время от времени и случалось. Раскрутившись до такой степени что, верх менялся с низом, она юзом улетала под ноги танцующим, при этом хорошенько приложившись разными частями тела об твердую поверхность. Падала, но снова поднималась и кривясь интенсивно почесав ушибленное место, бежала к Сами чтоб продолжить безумную свистопляску. Быстрые танцы сменялись медленными, моя партнерша вошла в раж до такой степени, что абсолютно не желала покидать танцпол. Но когда время начало подходить к полуночи, я решил прекращать веселье, тем более что даже малая запарилась прыгать и кружиться, ухайдакавшись до того, что упала задом прямо на пол и уперевшись о деревянную оградку вся красная как помидор, тяжело дыша, осоловевшими глазами с непониманием взирала на кружащийся вокруг нее, мир. Я легонько обнял девушку, и потянул к краю площадки, пока мы не оказались возле убитой Пяточки и присевшей возле нее Сами, которая жалостно поглаживала малышку по голове.
— Ну что Пяточка — доплясалась, чуть без хлеба не осталась? – подколол я, нагнувшись над малышкой.
Та, тяжело подняв на меня очумелую головушку, растянула рот в "пьяной" улыбке и снова тяжело опустила ее вниз.
— Все, кони сдохли, главное теперь ей пить не давать, чтоб не запалилась. И вообще дамы, давайте закруглятся, вон полночь стучит на ратуше, и скоро все вокруг начнут превращаться в тыквы. – объявил я.
Сами принялась поднимать Пяточку, а ее маман потащила меня в сторону площадки, где музыканты объявили последний танец. Пришлось танцевать, хотя их кантри или как оно там называется, тренькало уже у меня в мозгах, но моя дама никак не желала остановится. Из-за этого мы едва успели занять последний невзрачный и покосившейся экипаж. А еще из-за шариков, которые я пообещал купить, но так и не сподобился. На счастье, мы успели еще застать продавца, но, к моему несчастью, успевшему скрутить веревки шариков в единый узел и залепив его липучей лентой, чтоб держались плотной кучи. Развязывать все заново, чтоб вытащить пару шариков он не желал ни в какую, оттого, чтоб не разочаровывать девчат, пришлось купить всю кучу, к нескрываемому восторгу последних и ушлого продавца, в частности.
Поэтому наш невзрачный экипаж медленно катил по ночному городу, в сопровождении огромной кучи шаров, и кучей счастливых и шумных девушек, смеющихся и размахивающих руками по делу и без. Ну что ж, по общим итогам, вечер можно назвать, удавшимся, несмотря на целый ряд мелких инцидентов, но с ними было даже веселее. Поэтому я уже не мог дождаться, когда улягусь в свою мягкую постель, и только пусть хоть кто-то попробует меня разбудить…
Доковыляли без приключений, и как только извозчик остановился напротив дома, я по-быстрому начал высаживать, моих раздухарившихся ночной поездкой, неугомонных пассажирок. Когда все оказались на твердой земле и возница, получив оплату поковылял прочь, и мы дружною толпою ступили на мощеную тропинку ведущую к крыльцу, я внезапно остановился и обратился к Пяточке, едва плетущейся передо мной:
— Пяточка, а ну-ка постой, я тут вспомнил что у меня есть для тебя сюрприз!
Как шла убитая, так за секунду сразу переменилась. Спина выровнялась, глаза заблестели, ручки сжала от предвкушения, но прыгать и визжать не торопилась, помня предыдущий "сюрприз". Самая' с дочкой тоже заинтересованно остановились и вперились в меня глазами, ожидая что я в этот раз выкину. Я же, играя по прошлому сценарию запустил руку в правый карман и стал медленно вытягивать его обратно.
— И хоть ты изрядно попортила нам нервы за сегодняшний вечер, и вообще по жизни полностью отмороженная, а еще засранка, гадина, замарашка и беспридельщица, а так же…
— Ээшик, уже перебор. – напомнила Самая'
— М-да, но мы с тобою все равно какие-никакие, дружбаны…
— Стрелок!
— И где-то местами, в некоторые моменты, особенно когда ты спишь, я даже тебя немножко люблю… потому у меня для тебя вот… па-пам!
И я, вытянув руку из штанов, без лишних промедлений разжав кулак, явил на свет небольшое стеклянное изделие в виде улыбающейся лягушки, сделанное с большим мастерством и придирчивостью к деталям. Ко всему прочему у земноводной имелся белобрысый хохолок, неизвестно для чего приделанный, но для меня как раз в тему, да еще из-под верхней губы у нее торчал одинокий зуб, придающий изделию совсем комичный вид. Я надыбал ее в сувенирной лавке, когда топал от колеса обозрения, где разобрался с давешним обидчиком, и оно мне так понравилось, что я сразу же купил не торгуясь.
— Ее зовут Пятка, и она теперь твоя! – добавил я, ожидая чего же будет дальше.
Увидав подарок, она сначала недоверчиво взглянула на меня потом обернулась на девушек, наверное, ожидая от них подтверждения что все происходящее это самая что ни на есть реальная реальность, а не просто чудесный сон, затем дрожащими ручками потянулась к игрушке, осторожно взяла ее, прижала к груди и всхлипнув, заревела, да еще и на всю улицу. А дальше хуже, отчего-то грохнулась на колени раскорячившись как та же лягушка, сложив ручки перед собой ладошками вверх на которых восседала радостная квакуша, и глядя на поделку залилась совсем уж горьким плачем, как будто та корчилась в предсмертных судорогах.
Я стоял опешив, глядя на ревущую девочку, и совсем ничего не понимал. Глянул вопросительно на Самую' с дочкой, мол что не так-то? Но они пребывали в не меньшим удивлении чем я.
— А чего вы смотрите, нормальная же жаба, вон и лыбится даже… — неуверенно проговорил я, чтоб хоть что-то сказать.
А Пяточка между тем, немного успокоившись, поднялась с коленок, и удерживая лягушонка на правой ручке, ласково погладила его левой, аккуратно касаясь будто гладит живое существо, затем несколько раз нежно поцеловав, время от времени всхлипывая и шмыгая сопливым носом, аккуратно положила ее в передний кармашек, напоследок еще пресильно и любяще прижав обеими ручками к мокрой щеке. А в конце погладив сам кармашек, будто жаба живая и начинает елозить, оказавшись в темноте, бросилась ко мне. Я довольный собой, подхватил малявку на руки и со стойкостью самурая принялся сносить десятки обнимашек и сотни слюнявых поцелуйчиков во все места моего стойкого лица. Я уж было подумал, что на этом все и закончится, но тут на подмогу Пяточке, бросились Самая' с Сами. В результате я оказался в объятиях троих особей женского пола, что несколько выбило меня из душевного равновесия.
— Так дамы, а ну-ка перестаем портить мой с таким трудом выстраданный образ, грозного и беспощадного стрелка, а то если кто из зомби увидит, вообще перестанут на меня нападать, и станут обзывать – целовашкой!
— Как-бы мне хотелось, чтоб это произошло. – промурлыкала Самая' добавляя свою порцию нежных поцелуев.
— Окстись, женщина! Это мой хлеб! И вообще, пошли уже домой, Сами завтра в школу, хотя, смотря на сегодняшние обстоятельства, могла бы и не идти на занятия.
— Ой мне бы не хотелось ничего пропускать, без особой на то причины, потом очень тяжело все пропущенное нагонять. Ничего, еще не сильно поздно, успею выспаться. – уверенно заявила Сами, отвергая мое предложение, на которое согласились бы 99% всех остальных школьников.
— Сам, если ты сможешь воспитать подобным образом и Пяточку, я при жизни поставлю тебе памятник!
Так перешучиваясь, мы подошли к крыльцу, Самая' открыла дверь запуская радостных девочек, я немного подзадержался на ступеньках вытирая рукой обслюнявленное лицо, как вдруг за спиной услышал, знакомое:
— Добрый вечер! Меня зовут Василий! Помощь нужна?
Даже не оборачиваясь, я быстренько шугнул в дверь поспешно заталкивая ничего непонимающую девушку, объяснив свою торопливость начинающимся дождем.
— Я ничего не слышу, и по-моему, там вообще никакой не дождь, а кто-то с тобой разговаривал.