– Вон грязный весь, вонючий… проклятие! Еще и штаны порвал – опять новые покупать! Кстати, а что это с малой? Чего она руку мне тянет, вы что, пока меня не было попрошайничать учились? Дело конечно нужное, никто не знает когда пригодится, тем более с Пяточкиной непрезентабельной мордахой, есть все шансы ухватить немалый куш. Но мне кажется пока рано об этом думать. Вроде все живы здоровы, одеты да обуты, чего еще надо?
— Это ей Сами рассказала, как мой муж, часто встречая нас со школы, дарил дочке какие – нибудь маленькие подарочки, всякие там милые безделушки. Вот Пяточка наслушавшись ее рассказов, тоже ждет от тебя подарочка.
— А-а, вот оно что! Пяточка хочет подарочка? – хлопнул я себя по лбу.
— И-и-и-я! – аж завизжала малышка услышав от меня долгожданное слово, одновременно аж суча ножками от нетерпения.
— Ну конечно же у меня имеется подарочек для такой послушной и хорошей девочки. – чуть ли не напевая, промолвил я, доводя малую практически до исступления. – Но где же он? А – а, знаю, он у меня в кармане. Сейчас я его достану у мы вместе посмотрим, что это такое Пяточке достанется.
Ух как ее накрыло, от ожидаемого сюрприза. Глазки горят, тонкий визг переходит на ультразвук, а саму мотает из стороны в сторону как наркомана при ломке. Ну а я медленно запускаю правую руку в карман, и так же медленно достаю оттуда что-то сжатое в кулак. Малышка, издав очередной блаженный визг, счастливо хлопает в ладоши. Я же, слегка согнувшись, тяну сжатый кулак к ее лицу, приближая кульминационный момент, она хватает ручками кулак стараясь разжать его, при этом радостно вереща, но я не разжимаю руку пока она не оказывается под самым носом, у малой.
— Так что же там у меня для Пяточки… а вот что у меня для Пяточки! – и я формирую из кулака кукиш и тычу ей прямо под нос. – Хороший подарочек, на тебе еще один!
И вторая дуля тычется ей прямо в глаз. Настроение у девчонки сразу падает в ноль, и она, выпучив вмиг намокшие глаза, зыркает на Самую' собираясь закатить истерику. Нет милая, даже и не думай, я пришел уставший и злой, а при таком раскладе лучше вести себя тихо.
— Ану быстро пошла домой! И если еще раз увижу тебя на улице в таком виде, сниму ремень и превращу твой тощий зад в кровавые ошметки. – рявкнул я, да так неожиданно, что подскочили обе.
Малая пробует прыгнуть на руки к девушке, но я преграждаю дорогу, и схватив за ушко через болезненное шипение поворачиваю ее в сторону дома и легоньким пинком наподдаю нужное направление.
— И даже не вздумай лезть, жаловаться к Самой', иначе отправлю ее домой и ты больше никогда с ней не увидишься. А теперь брысь, на горшок, потом в ванную мыть зад и чистить зубы, и чтоб я тебя целый день не слышал не видел!
Пяточка громко ревя, ринулась в сторону открытой входной двери, залетев в холл подбежала к ступенькам и смешно перекидывая худенькими ножками принялась взбираться на верх.
— Тебе надо голову лечить – стрелок! – печально вздохнув, промолвила девушка, наблюдавшая эту сцену со стороны, но что главное, благоразумно не вмешиваясь.
— А чего там лечить! Там как в песне: "Только небо, только ветер, только радость впереди". Ты мне лучше скажи, почему она у тебя одна по улице бегает, да еще и полуголая. А если бы под колеса проезжающего на большой скорости экипажа попала, или вновь летуны нагрянули, да даже мимо проходящие подростки могли ее легко обидеть – пнуть или еще чего похуже. Это когда я рядом она такая смелая, а на самом деле всего лишь жалкий облезлый котенок, который может лишь забившись в угол беспомощно шипеть и трястись от страха.
— Прости стрелок, но уследить за ней, когда тебя нет дома, это чрезвычайно сложно. Вроде сидит себе спокойно играет с куклой, или балуется с Сами, но не успеешь оглянуться, а ее уже нет. Это я третий раз за ней выбегаю. В шесть как проснулась, так и вылетает на улицу, и вроде бы все двери закрыты на ключ, а входные вообще так —то для нее слишком тяжелые, самой открыть не под силу, но при этом умудряется оказаться снаружи, да еще и посреди дороги, хотя я каждый раз стараюсь пояснить что по дороге ходить нельзя.
— А как тогда она оказывается на улице, если все кругом закрыто? Может через окно…хотя даже если с первого этажа сиганет, то как минимум набьет синяков да шишек, но на вид вроде как целая.
— Я и сама теряюсь в догадках. Сперва как пропала, я весь дом обыскала, разбудила и Баффи и тетушку Полли, уже отчаялись найти, пока соседка не притащила ее к нашей двери, брыкающуюся и орущую. Еле успокоила, сказав, что если поспит еще чуть-чуть, то уже и ты придешь. Вроде поверила, улеглась между мной и дочкой, но стоило мне чуточку задремать, а ее уже нет. И главное вылезла никого не разбудив, хотя что я, что Сами – спим очень чутко.
— Диверсант растет. Ладно позже разберемся, как она наружу выходит. Потому что устал как собака. Практически целую ночь с группой таких же бедолаг, бегали по канализации отстреливая крыс да всяческую нечисть.
— Ты серьезно?
— Как никогда. А ты говоришь, целуешься, целуешься… а мне бы сейчас теплую ванну, поесть и спать, спать, спать.
— Бедненький ты наш, и сколько тебе еще так – терпеть?
— К счастью, удалось завалить один редкостный экземпляр, и мадам Судья, посчитала мой поступок достаточным, чтоб закончить с наказанием. Только строго настрого наказала во вторник с самого утра, явиться в попечительский совет.
— Это очень хорошие новости. А чтоб во вторник все прошло как надо, я сама возьму дело на контроль, если надо разбужу, а нет вытащу спящего за ноги на улицу и отвезу прямо к дверям нужного учреждения.
— Кстати снова возвращаясь к улице… если еще раз, увижу тебя в таком виде на дороге, — я указал на ее короткий халатик. — Я тебе твой "пушистый" зад… хотя его жалко, красивый. Короче что-нибудь да надеру!
— Фу, какой ты пошлый и жестокий. Я же не специально. За твоей неугомонной зазнобушкой бежала, когда было переодеваться. И вообще прежде, чем мне претензии предъявлять за мой внешний вид, сперва за собой смотри. Разъезжает ни свет ни заря с подозрительными молодухами полуголый в одних штанах, и, как мне все-таки кажется, еще и целуется с ними!
— Справедливо, уела! К слову, пора заканчивать разговоры о поцелуях… — и я, мигом притянув Самую' к себе принялся, целовать ее повсюду начав с губ и постепенно опускаясь все ниже, начиная от нежной шеи и в конце очутившись в районе чуть распахнувшегося выреза в районе груди.
— Прекрати, ненормальный! Ох… нас могут увидеть, пойдут пустые разговоры… ну пожалуйста, перестань. К тому же ты весь испачканный и пропах порохом.
— А еще пошлый и жестокий развратник.
— И в чем я не права? Ты зачем крутишь малышке фиги, когда она так искренне радовалась возможному подарочку. Лучше бы сказал, что он в доме, а я бы быстро что-нибудь придумала. Она же так ждала тебя…
— Если меня будут любить и ждать только из-за подарочков, тогда для чего такая любовь, ответь мне Сам? А если в следующий раз, в качестве подарочка принесут меня – безногого, безрукого или слепого… тогда как? На этом вся любовь и закончится?
— Даже не смей о таком думать, не то, что произносить вслух! – раздухарившаяся было девушка, мигом сникла, опять сделавшись маленькой и нежной.
Несмотря на амбре, исходившее от моего немытого тела, она прижалась лицом к моей груди обхватив торс руками.
— Вместе со мной, сегодня из канализации, вынесли молодую девушку, лишившуюся ног, и это, не считая кучи трупов и местных и системных. А ты говоришь не думай, не говори. Время сейчас такое, ко всему надо быть готовому. Поэтому и хочется, чтоб тебя ждали домой, просто потому что любят, и неважно – богатый ты бедный. Потому что, когда я пойду в свой последний поход, через долину смерти, хочу, чтоб в конце была надежда.
— Все замолчи, а то я сейчас расплачусь. – она легонько хлопнула меня ладошкой по груди, шмыгнув носом. – И вообще, хватит торчать на улице, пошли уже в дом, снимешь с себя весь этот хлам, а я пока наберу ванну, потом буду тебя кормить.
— Кстати хочу заметить, я пригласил вас с Сами, к себе пожить, не взамен каких-то услуг. Ты не обязана что-то для меня, делать. Просто живи и занимайся своими делами. Не надо убирать, готовить или мыть Пяточке зад. У тебя есть дочка, и есть о ком заботится, не надо еще и нас шебутных себе на спину взваливать. Мы с малой не пропадем.
— А мне нравится для тебя готовить. Ты ешь мою еде как будто ничего вкуснее не ел за всю жизнь – это так приятно!
— Но это действительно так! Ты безумно вкусно готовишь, я иной раз боюсь взять добавочную порцию, потому что вдруг сорвусь, и уже не смогу остановится. После чего превращусь в толстого и неповоротливого слона, какой тогда из меня, стрелок.
— Ты станешь самым миленьким и толстеньким слоненком. – промурлыкала девушка, вновь прижимаясь ко мне.
— Только хобот у меня будет не на носу…
— Ничего не хочу слышать, ни про какие хоботы и прочую чепуху, и вообще, кому-то очень хотелось спать! Поэтому быстро, мыться, кушать и на боковую! – сказала, и схватив меня за руку, потащила к крыльцу.
Дальнейшие действия происходили практически на автопилоте. И как я с остервенением оттирался в ванной пенной мочалкой, через раз плеская себе в лицо ледяную воду, чтоб не заснуть. Как споро закидывал в себя кучу приготовленных Самой' вкусняшек. И как финал – ныряю в постель и широко раскинув руки, блаженно засыпаю.
Не помню сколько я спал, но хорошо осознаю, что проснулся оттого будто кто-то легонько теребит меня за плечо. Я на минуту прислушался к своим внутренним ощущениям – то, что выспался, совсем никак не ощущается. Долгов у меня пока нет, все свои залеты я благополучно разрешил, так что кто бы не пытался меня разбудить – отстаньте! Я проснусь только когда организм сам захочет это сделать. Что и пробубнил на непрекращающиеся попытки привести меня в чувство.
— Добрый день! Это я, Василий! Помощь нужна?
Глаза открылись сами собой. Какой к черту Василий? Откуда?
Оборачиваюсь, смотрю, стоит чудо в больничной пижаме, босый и улыбается мне самой что ни на есть, дружеской улыбкой. А сзади в открытую дверь, заглядывают Самая' с дочкой, и в самом низу, на уровне плинтуса, торчит кусок белобрысой головы Пяточки, но которая, как только я повернулся, тут же исчезает.
— А он что тут делает? Кто его впустил? — спрашиваю своих домочадцев.
— Его тетушка Полли привела, говорит, что тебя спрашивал.