на темно-синем полотне простёрлась россыпь изумрудов, мерцая изредка вдали, мечтой летящей в неизвестность;
из тихой черной глубины колодца полного молчанья проник короткий глас сверчков, играющих сонату лета;
луна расплылась на воде, подобно сливкам в чашке кофе, оставив шелковый ковер на тихих волнах летней ночи...
Мгновенье сна в июльский зной минуло с дуновением ветра, когда упала пелена с очей, смотрящих в поднебесье,
где тонким росчерком пера играли струны дней минувших, где острым лезвием клинка Гоген отсек Винсенту ухо;
остывший пепел сигарет упал на белую бумагу, смешав картину детских рук с железным привкусом во рту;
холодный червь прополз скользя по тонкой шее балерины, оставив за собой развод из алой жидкости тягучей;
осколки острые стекла валялись на полу средь кухни, на гладкой мраморной плите, на пятнах высохшего семя,
где вожделения слюна заполонила мозг студента, когда ступила Афродита на голый пол босой ногой;
наган возник из кобуры в руках фигуры в черном платье с косою русою до пят и красным блеском на губах;
холодный ствол взглянул в глаза бездонной каплей черной кляксы, упавшей в тишину реки, и пробудив глаза от мрака.
Нирвана разошлась в лучах зари июльской предрассветной, оставив на земле туман воспоминаний прошлой жизни.