И ладно бы, у всего мира, но ведь и у своих граждан, своего народа! И наша жизнь уже никогда не будет прежней. Она ясно разделилась на "до" и "после".
НАШ мир украли. Наш ОБЩИЙ МИР. Мир украинцев, русских, европейцев… мир каждого человека в отдельности. УКРАЛИ! УНИЧТОЖИЛИ! Бессовестно превратили в прах!
Как с этим жить дальше?
Как вообще жить?
Понимаю, что когда всё закончится (а, дай Бог, закончится, и мы уцелеем) – очень многие люди будут нуждаться в Пеленании.
Пеленание – это такой волшебный инструмент интегрированной психологической и телесной работы, позволяющий прожить расставание с прошлым и принять новый для себя мир и опыт. Отпустить боль и осознать прошедший Урок. Это Ритуал, помогающий позволить самим себе жить дальше. Жить в новом мире, в согласии с новым собой. Строить свою новую жизнь по новым законам. Позволять себе снова быть и снова быть счастливым.
Я, как послеродовая доула, провожу такие обряды для недавно родивших женщин, помогая им принять новую, переродившуюся после родов, себя. Понимаю, что после окончания войны в таком обряде будут нуждаться практически все люди – от мала до велика – и уже заранее готова оказывать им свои услуги практически безвозмездно… просто потому, что очень хочу видеть вокруг себя живых людей, а не ходячих мертвецов…
Но сейчас мне и самой нужна помощь. Нужна поддержка. Потому что сама я сейчас не выгребаю…
Свернувшись комочком, я беззвучно ору в одеяло, и слезы тихо катятся по моему лицу…
Я не хочу двигаться… не хочу дышать… еле заставляю себя делать очередные вдохи и выдохи…
Слышу, как в комнату заходит сынок, начинает что-то воодушевленно мне рассказывать. Прикидываюсь спящей и, будто сквозь сон, прошу, чтобы они поиграли минут 15 сами, и дали маме подремать.
Он спокойно уходит.
Остаюсь наедине с темнотой внутри меня.
Последние дни я пряталась от своих чувств в постоянном просмотре новостей. Сейчас понимаю, что то, что я осталась без интернета, а, может быть, и без телефона вовсе – тоже своего рода аскеза. Это требование Вселенной ко мне хоть немного посмотреть внутрь себя. Побыть наедине со своими чувствами хотя бы какое-то время...
Благодарю за такую возможность.
Но это так беспощадно сейчас – смотреть в эту темноту… где живет лишь дикий, полный боли и отчаяния, бесконечно долгий безудержный непрекращающийся крик…
Вскоре слышу, что вернулся муж. Он раздевается, Ярик быстро докладывает ему, что мама попросила немного поспать. Муж заглядывает в комнату и сразу понимает, что вовсе я не сплю, закрывает двери, отводит детей, чем-то увлекает их и приходит ко мне.
Смотрит мне в глаза, хотя я и отворачиваюсь. И просит прощения.
— Какой я глупый, — говорит. – Как я не понял, что ты просто испугалась? Почему ты не сказала, что тебе нужна моя поддержка?
— А я и сама не знала, — говорю я. Или мне только кажется, что говорю. Мне очень трудно говорить сейчас…
Он нежно обнимает меня сзади, прижимаясь к моему скукоженному телу. Гладит, целует. Шепчет, о том, как меня любит. Говорит, что будет заботиться обо мне и любить меня, несмотря на все происходящее, в любых моих настроениях и состояниях. Защищать, оберегать, холить и лелеять.
А я уже не могу остановить свой плач. Слезы катятся и катятся по моим щекам, а я лишь заставляю дышать себя дальше.
Как же мне это было нужно!
Опора, на которую могу положиться, расслабиться, и просто позволить себе быть.
— Мой любимый сжатый комочек нервов, — нежно говорит супруг, мягко разминая мои плечи.
Он нежно переворачивает меня на живот и мягкими движениями начинает разминать всё мое тело. "Как самая настоящая Пеленальщица", — думаю я. Нет, во много раз лучше…
Я вообще не двигаюсь, полностью отдаюсь в его власть. Мне сейчас хочется наконец-то отдаться своей беспомощности и знать, что обо мне позаботятся.
Он мягко разминает моё тело, говоря мне слова, полные любви, а я лишь продолжаю плакать и дышать. У меня совершенно нет сил на что-либо ещё.
Я еле справляюсь с одной-единственной задачей: просто продолжать быть.
Я не могу даже сказать: "Благодарю", — хотя этим звенит каждая моя клеточка и всё моё естество сейчас. У меня еле хватает сил иногда открывать свои распухшие от слез веки.
Супруг достаточно сильно разминает мои окаменевшие от напряжения мышцы. Чуть ли не изо всей силы мнет. Но я почти ничего не чувствую. Моё тело превратилось в оцепеневший защитный панцирь…
Только плачу и дышу, когда вспоминаю, что нужно дышать.
Мне кажется, это будет длиться вечно.
Не замечаю даже, как муж заканчивает делать массаж. Лишь вдруг осознаю, что я лежу укрытая, а супруг предлагает мне выпить чаю. Лишь могу кивнуть головой, что нет, не нужно. Уговаривает выпить немного воды.
Пью полулежа, с полузакрытыми глазами. Совершенно нет сил сидеть, пить, смотреть, да и просто быть…
Муж ненадолго отлучается к детям, угощает их чаем. А я понемногу ощущаю, что слезы наконец-то заканчиваются.
Вскоре супруг возвращается, и мы ещё долго лежим в моей тишине и пустоте.
У меня всё еще совсем нет сил. Я всё ещё не до конца здесь. Но уже чувствую, что понемногу оживаю. Со временем наконец-то выдавливаю из себя слова благодарности и любви, и тоже прошу прощение за то, что злилась и кричала на него.
От всей души говорю:
— Ты только что спас всех нас.
— В каком смысле? – удивляется он.
— Во всех, — говорю я.
Не уверена, что он понимает сейчас, а я не имею сил пока объяснить… Но мне важно произнести это сейчас. Как магическое заклинание.
Ты спас моё сердце от злобы, а душу от темноты. Ты спас нашу семью от взаимных упреков и возмущения. Ты сохранил наше единство и целостность. Ты уберег меня от ненависти, а, значит, и от ложных, опасных выборов.
Ты настолько преломил для нашей семьи внутренний ход событий, что спас всех нас от уничтожения – духовного и физического.
Всё это ясно понимаю, но не могу произнести ни слова, лишь пытаюсь передать смысл взглядом, и поцелуями, и объятиями.
Продолжение этого дня остается для меня сокрыто туманом. Не помню почти ничего…
После того, как мне немного полегчало, муж заварил мне чаю и забрал деток погулять на улице, чтобы я ещё немного побыла наедине с собой.
Я медленно приходила в себя. Много лежала. Дышала. Позвонила ещё раз маме, уже со своего телефона – мужу удалось зарядить его у друзей, и это также принесло свою долю успокоения моему беспокойному уму…
Периодически ставила телефон на окно, чтобы хоть немного подгружались сообщения из чатов. Читала приходящие новости…
Чуть позже – грела кушать и кормила семью. Мыла посуду. Разбирала какие-то вещи. Поила себя теплым чаем. Под вечер смогла искренне улыбнуться впервые за последние несколько дней.
Муж смотрел на меня с каким-то особым восхищением, и чистосердечно говорил, что заново меня увидел. И что я, будто, какая-то другая стала. Весь вечер хлопотал по дому, чтобы сделать нам поскорее нормальный свет (сейчас только одна лампочка работала на весь дом, и настольные лампы с протянутыми через все комнаты переносками). Очень старался, чтобы мне поскорее здесь было комфортно и приятно жить.
А я снова влюбилась в мужа – так сильно влюбилась, как бывало всего несколько раз в нашей совместной жизни…
Вечером долго укладывала деток спать, целовала их любимые лица и обнимала их нежные, родные тела. Читала "Гарри Поттера" перед сном, как обычно. Когда детки уснули, муж уже тоже спал. И я падала с ног от не до конца прошедшего пока бессилия…
Хотела выйти в туалет перед сном. Он у нас на улице. Обычный сельский туалет, яма в земле. Взяла фонарик, оделась, но остановилась на полпути.
Как же это я фонариком сейчас светить буду? А вдруг в небе как раз летают вражеские самолеты, и они решат, что это я сигналю? Или вдруг наша местная тероборона увидит мои "сигналы" и прибежит задерживать диверсантов?
Понимаю, что это уже паранойей попахивает.
Никто не увидит мой обычный, не дальносветный фонарик, в небе. И, конечно, в соседнем селе, где дежурит наша тероборона, его тоже никто не заметит.
Выдыхаю свои чрезмерные страхи, все же выхожу на улицу. Только закрываю за собой дверь, как воздух пронзает далекая, но пронизывающая всё насквозь, сирена. Снова сигнал воздушной тревоги. Причем отчетливый и довольно громкий, хотя понятно, что звучит она где-то очень далеко.
"Так значит, не все время мне мерещилось, — думаю я. – Сирены здесь тоже звучат…"
"Ну его в баню, этот туалет", — думаю я.
И смех, и грех, как говориться. И боюсь, и смеяться охота – от самой себя, от своей паранойи, от абсурдности всего происходящего.
Возвращаюсь в дом, раздеваюсь, чищу зубы, умываюсь и ложусь в кровать. На удивление, даже почти сразу засыпаю. И к ещё большему удивлению, сплю крепко почти всю ночь, просыпаясь лишь, когда нужно вставать к кому-то из детей.
Впервые за последнюю неделю.
И, хотя мне снится, что мы прячемся от обстрелов в своём доме в городе, но это на удивление спокойные, глубокие и приносящие покой сны…
День 5. 28.02.2022
Просыпаюсь понемногу, не спеша, борясь с вновь обрушившейся на меня всей своей тяжестью, реальностью.
Как? Неужели всё это не примерещилось? Неужели действительно идет война, и это не сон? Это и впрямь происходит? Со мной?
Мне нужно какое-то время, чтобы прийти в себя и свыкнуться с этой непроходящей тяжестью бытия. Изо всех сил удерживаю себя от падения в пустоту и отчаяние. Вспоминаю о своём заново обретенном Супруге, о своих любимых детках, о домике, оберегающем нас и ожидающем и своей доли внимания.
Вчера я "прошляпила" практически весь день, вполне сознательно дала себе день передышки, чтобы справиться со своими чувствами. Сегодня же нужно взять себя в руки и продолжить работу по очистке дома.
Встаю, одеваюсь, умываюсь, обнаруживаю, что пока я спала, муж начал убирать на кухне и вынес оттуда целые горы земли, которые наносили мыши за время нашего отсутствия. Настроение немного улучшается. Благодарю супруга, помогаю одеться деткам, расчесываю их.
И на какое-то мгновение кажется, что начался вполне себе обычный день. Вполне себе обычной мирной жизни…
Завтракаем, играем. На улице светит солнышко, и муж предлагает взять деток на улицу – он будет убирать веранду, а они пусть играют рядом.
Собираю деток, отзваниваюсь маме, говорю, что у нас всё хорошо.