Куда отжимать тряпку, а куда выбрасывать битые стекла.
– Как самочувствие?
– Мне станет легче, как только взойдёт солнце, – голос Фантаста был полон оптимизма.
– Это скоро.
– Спасибо тебе. Я даю слово, я отплачу тебе.
– Перестань. Я занимаюсь этим не для того, чтобы мне платили.
Блюм улыбнулся Лекарю и тот почувствовал настоящее счастье. Улыбка, спасённого пациента, и была платой за его работу. Этот парень ещё так юн, ему ещё столько всего предстоит сделать в этом мире, и ты ему в этом помог. Это чудесно. Так считал Лекарь.
Вдруг он услышал шелестящий звук, – Блюм достал из кармана джинсов конфетку в красной обёртке и протянул её Лекарю.
– Будем знакомы. Многие зовут меня Фантаст, но моё имя Блюм. Так же можешь звать меня То́фос, Ри́ши или Эйл.
Лекарь осторожно взял конфету из рук Блюма.
– Зачем тебе столько имён?
– Наверно, старая привычка… – улыбнулся Фантаст.
– Странный ты, – Лекарь улыбнулся своему пациенту в ответ.
– Где-то я это уже слышал…
– Я буду звать тебя Блюм. Все зовут меня Лекарь, но моё имя Альфред или просто Ал.
– Очень приятно, Ал.
Лекарь никогда до этого не ел таких сладостей. Первая в жизни конфета, подаренная очень странным пациентом, который привёл с собой не менее странную гостью.
Блюм лежал на кровати с полуприкрытыми глазами и почему-то улыбался. Лекарь осторожно посмотрел в глаза Фантасту – такой цвет он видел впервые. Среди жителей мегаполиса немало отклонений от нормы, такое уж время, но цвет этих глаз был, что ни есть фантастическим. Цвет золотых, сияющих в ночи звёзд, цвет предзакатного солнца – магический и завораживающий. Лекарь не мог отвести свой взгляд от них. Ему казалось, что он вот-вот что-то поймёт, что-то очень важное…
– Не смотри в них долго, – сказал Блюм, глядя вперёд себя.
– Прости, – пришел в себя Лекарь. – Очень необычный цвет. Это линзы?
– Нет, – улыбнулся Фантаст. – Но глаза у меня, правда, необычные. Они могут видеть души.
– И какая она, моя душа?
Блюм повернулся лицом к Альфреду:
– Прекраснее души я в этом мире не встречал.
Воцарилось молчание. Лекарь, который в своей жизни никогда не применял к себе слово "прекрасный", был растерян и в то же время смущён. Скажи это кто-нибудь другой, он бы подумал, что это очередная насмешка, но глядя в эти золотые глаза, он чувствовал искренность.
– Спасибо, Блюм, но от прекрасной души мало толку. Люди судят за другое...
– Я тоже её вижу! – выпалила девочка.
Она стояла в углу комнаты с пылающими щеками, растрёпанными волосами и с мокрой половой тряпкой в руках. Эти слова буквально вырвались у неё. Конечно, она не видела его душу, но она видела, какой прекрасный человек перед ней. Столкнувшись с ним лично, она поняла, что все рассказы о его нелюдимости и мрачности – чушь. Это самый добрый и самый светлый человек из всех, кого она только встречала.
– Прекращайте говорить такое…
Альфред опустил голову и поковылял вглубь комнаты, поправлять покрывала на кроватях, которые сорвал Страж. Там в тени помещения, он хотел скрыть странное, не известное ему чувство теплоты, которое окутало его.
– У тебя замечательный дом, – сонно сказал Блюм. – Так приятно пахнет травами... Я посплю ещё немного... и вам советую отдохнуть. У нас впереди долгий путь…
Альфред, которому с трудом удалось усмирить бурю эмоций внутри, закончил поправлять покрывала и снова вышел на свет.
– У нас? – удивился он. – Ты никуда не пойдёшь после таких побоев.
Девочка тоже удивилась его словам. Неужели он до сих пор хочет ей помочь? Даже после того, как ему досталось из-за неё.
– Никакие травмы не страшны в дороге, когда с тобой рука об руку идёт такой талантливый врачеватель… – голос Блюма затих, он прикрыл глаза и уснул.
– О чём ты, Блюм? Эй…
Но Блюм уже не слушал. Он тихонечко сопел, пока Альфред и девочка молча стояли, переваривая его слова.
– Он всегда такой странный, Тряпи? – спросил Альфред.
– Я сама знаю его со вчера, – девочка поправила покрывало спящего Фантаста. – И… меня так не зовут… – она опустила глаза. Превозмогая стыд, она решила доверить этому человеку свой самый позорный секрет: – У меня нет имени…
Глава 3
Спасайся бегством
Не смотря на события вчерашнего дня и вечера, ночь была на удивление тихой. Свечи медленно горели, Блюм мирно спал, а девочка и Альфред сидели на полу, распивая травяной чай, заваренный по его специальному рецепту.
Это был лучший чай в её жизни, а эта комната, не смотря на все сквозняки и щели, была очень уютной. Ей было интересно, почему здесь так приятно находиться? Постоянное место проживания – это как минимум странно. Зачем ограничивать себя стенами, если в твоём распоряжении столько домов и подворотен? Но попав в это место, девочка задумалась, что может, все неправы, говоря, что не должно быть ничего своего, что вещи сковывают и обременяют. Ничем не обладать, ничем не дорожить – так проще выжить в этом мире, и когда наступит твой час, тебе не будет жаль расставаться с жизнью, ведь в ней ничего не было. Ты приходишь в мир ни с чем, и уходишь из него таким же.
Каждый сам по себе, но, в то же время, все держались кучей. Все эти уличные истины, были полны несуразиц и во многом противоречили сами себе, но люди были слишком ленивы, чтобы думать об этом и принимали как должное все эти правила. Те же, кто вдумывались – становились отшельниками, над которыми все издевались, или превращались в таких как Страж, что ещё хуже… Но Лекарь не похож ни на тех, ни на других. Обустроил себе дом, помогает людям, не прося ничего взамен, живёт согласно своим убеждениям, ни на кого не обращая внимания. Девочка прекрасно знала, что сначала и его прозвали отшельником. Он подвергался нападкам, как и любой, кто мыслит иначе, но его сила воли и вера в людей взяла верх над глупостью и жестокостью.
Девочке не хотелось нарушать тишину, но ей было так интересно, что же за человек перед ней. Лекарь был окутан тайной своего решения бескорыстно помогать людям и магией знаний, которыми обладал. Природа не наградила его красотой и здоровьем, но дала нечто большее, что девочка не могла увидеть, но ясно ощущала.
Хотелось как можно больше времени провести с ним и Блюмом, но она решила уйти перед самым рассветом, когда будет темнее всего. До этого момента оставалось каких-то пару часов, а затем она покинет этот дом и больше никогда не вернётся.
Хотелось впитать в себя все запахи этого помещения, насладиться каждой секундой, отпечатать в памяти каждую деталь. Это место волшебно, а эти люди удивительны. То, что она их встретила – само по себе чудо.
– Странно, – голос Лекаря был сонным и мягким. – У меня плохо циркулирует кровь, и я всегда мёрзну, особенно пальцы рук, но сейчас мне очень тепло. Я даже не вспомню, когда у меня в последний раз руки не были ледяными.
Девочка взглянула на спящего Блюма. Этот солнечный человек и правда, мог бы истончать еле заметное тепло. По крайней мере, их первое знакомство оставило такое впечатление.
Со свечи сбегал горячий воск. Лекарь сделал ещё пару глотков чая и поставил чашку.
– Не уходи.
– Что? – девочка очень удивилась этим словам.
– Не уходи на поиски брата, ты пропадёшь. Он свою жизнь не ценит, так хотя бы ты не рискуй своей зря.
В его голосе не было жалости или сочувствия, он просто здраво рассуждал.
– Мы всегда держались вместе, и все трудности тоже преодолевали вместе. Для меня нет особой разницы между его жизнью и моей. Если он погибнет, я даже не знаю, что будет со мной… Я должна была увидеть, понять, что он собирается делать, ведь он мой родной брат! У меня кроме него никого нет…
– Ты так привязана к нему?
– Угу… – еле слышно ответила она.
Лекарю было трудно понять, что должно быть в голове у человека, чтобы так к кому-то привязаться. Да, он её родной брат, но у него тоже полно родных братьев и сестёр, вот только он их не знает. Возможно, ему даже довелось лечить кого-то из них, но он постоянно один и такая связь между людьми для него в новинку. Этот феномен он изучал в книгах, читал и о целой науке, изучающей человеческие взаимоотношения, но все люди в его жизни – это пациенты, а они приходят и уходят. Близких у него нет.
С самого детства он понимал, что рождён не таким, как все. Ему часто говорили: "Молись богам и духам, чтобы выжить", но Альфред не молился и всё равно выжил. И тогда-то он и задумался, возможно, есть причина его существования. Должно быть, мир чего-то от него хочет и его силах что-то сделать или попытаться изменить. Обучившись читать, он начал интересоваться забытой всеми наукой медициной и решил помогать всем без разбору. Хороший человек, плохой человек, будь он отшельником, или стражем, да хоть самим чёртом – для него это не важно. Если он может что-то сделать, чтобы помочь справиться с недугом – его долг это сделать.
Но в этот раз всё было по-другому. Именно духовная связь заинтересовала его. Блюм пошел на верную гибель, лишь бы помочь ей, а она готова ослушаться Стража, чтобы спасти брата. Что руководит этими двумя?
– Слушай… – голос девочки звучал нерешительно. – Можешь не отвечать, но… почему Страж ничего тебе не сделал?..
Лекарь, не задумываясь, ответил:
– В своё время я ему очень помог. Как раз незадолго после его возвращения с Парка он свалился откуда-то. Сломал ногу в колене, да так что кость торчала. Он бы умер без моей помощи. Провалялся у меня чёрт знает сколько, я тогда жил не здесь, а в районе отшельников. Потом, когда поправился, вдруг стал зваться Стражем и наводить порядки, а мне как плату дал одно желание. Символично, согласись.
– Да уж… – подтвердила девочка мрачным тоном.
– И я попал в точку, когда попросил, чтобы ни он и ни одна его шавка меня не смели и пальцем тронуть. Но на мою тумбочку с настойками это видимо не распространяется… К тому же такие травмы бесследно не проходят, я всё ещё ему нужен.
– А тебе правда не страшно, что в какой-то момент Страж нарушит своё слово?
Лекарь шумно выдохнул.
– Нет. Чего мне бояться? За свою жизнь? Ну, умру и что? Мне нечего терять.
– Не говори так… – практически шепотом сказала девочка. – Блюм сказал мне, что жизнь не случайна, и, встретив сегодня тебя, я начала верить, что он прав.
– Я тоже думаю, что мы приходим в мир не без причины, но суть от этого не поменялась – меня в этом мире ничего не держит, да и сам мир особо не потеряет от моего исчезновения.
Ей стало очень грустно после его слов.
– Ну а ты?
– Что я?
– Ты-то почему Стражу нагрубила сегодня днём? Решила, что девочку не тронет?
Она пододвинула ноги ближе к себе и обняла свои колени.